Юрий Туманян
- человек, который помог мне понять и сформулировать свой подход к творчеству.
Первая моя серьёзная встреча c Ю.Б. Туманяном состоялась осенью 1978 года в помещении старого здания Союза архитекторов (сейчас это дирекция Республиканского Национального художественного музея). Юрий Богданович делился своими впечатлениями о поездке в Америку. По уровню подготовки выступающего, систематизации и выверенности материала - это скорее напоминало лекцию. Впоследствии я узнал, что по возвращении из США, Туманян три месяца ни с кем не общался, переваривал впечатления, собирался с мыслями. Во время вышеупомянутой встречи им был дан анализ градостроительства и современной архитектуры ряда городов Америки. По завершении выказывания сдержанных восторгов от услышанного о Соединённых Штатах, улучив момент, я подошёл к нему выразить благодарность и чувство удовлетворенности от услышанного. Поинтересовавшись моей фамилией, лектор сказал, что давно знает её от коллег архитекторов и наблюдений за художественной жизнью республики. Мне это, конечно, польстило.
Вместе мы пошли прогуляться по городу Кишинёву, задавая друг другу разные вопросы и внимательно вслушиваясь в ответы. Финальной фазой нашего путешествия, стало приглашение к сотрудничеству в проектном институте «Кишинёвгорпроект», которым руководил Ю.Туманян. В то время там трудилась когорта интересных, талантливых архитекторов и должна была открыться новая творческая мастерская «КМ 7». Спустя некоторое время я стал её сотрудником в должности третьего ГАПа (главный архитектор проектов). Двумя уже сформированными бригадами руководили архитекторы В.Клевенский и В.Бессонов.
Работа в институте началась с пристального наблюдения Юрия Богдановича за моей работой либо моим творчеством, видимо он ощущал ответственность за сделанное мне приглашение. Я получил возможность сформировать бригаду проектировщиков по своему усмотрению. Это был идеальный случай начать деятельность, как говорится, с «чистого листа». Туманян часто бывал в нашей мастерской, наблюдал за творческими поисками нового коллектива.
Мне нравилось, что Юрий Богданович принимал участие во всех проектах института; где советом, где помощью, где рукой. Я, как сейчас, помню проекты, которые «дотягивал» главный архитектор и которые сегодня украшают город. Он никогда и никуда в чужие работы не вписывал своё имя, я имею ввиду липовое авторство, и никогда по этому поводу не «давил». Он мог дать совет, направить, а порой, при необходимости и доработать любой проект института, если в этом была необходимость. Проектная организация, которой он руководил, имела своё лицо, стиль и марку. На это им было положено много сил и таланта творческого руководителя. Он этим дорожил, о чем и сегодня свидетельствуют здания и сооружения, возведение которых он так опекал.
Мы встречались с главным архитектором в институте, всё чаще и чаще. Он стал бывать у меня в мастерской и приглашать к себе.
Самое незабываемое впечатление у меня осталось от первого посещения домашней галереи Туманяна - художника. На стенах было развешано много работ. Они чередовались: живопись с графикой и наоборот в соответствии с требованиями интерьера. Некоторые произведения стояли в отдельной комнате, отведенной под мастерскую. В основном это были работы, выполненные в технике «масло» по оргалиту. Эти художественные средства Туманян начал осваивать в Кишинёве. К Алма-Атинскому периоду в основном относятся акварель и карандаш. Во всех манерах творец исповедовал только филоновскую аналитику, в сбалансированной гамме и «пуант». Техника нанесения лакокрасочного слоя была так же изучена и заимствована им у П.Филонова. Апофеозом этой школы стала работа-реплика Туманяна с изображением двадцати четырёх человеческих голов взятых с разных картин П.Филонова. После написания двух трактатов: «Аналитическое искусство П.Филонова», и «Постаналитическое искусство», Ю.Туманян несколько изменил свою манеру и технику написания картин. Так же он создал и руководил школой аналитического искусства.
Мастер очень требовательно и избирательно относился к своему творчеству. После того, как у него появилась собственная творческая мастерская, мы стали ещё чаще встречаться, беседовать, обсуждать художественные проблемы. Хозяин, по возможности, старался пригласить к себе знакомого архитектора или художника, чтобы услышать их мнение о его работах как живописца. Отмечу сразу, не называя фамилий, удовлетворения от демонстраций своего сокровенного и ответов на свои вопросы, он не получал. Юрий Богданович часто задавался вопросом и спрашивал у меня: «Как можно занимаясь нашим делом не понимать, не чувствовать или более того, не быть готовым к восприятию того, что изображается на этих картинах ?» Именно так : «Я к такому не готов» реагировали многие из тех, кому он показывал свои работы. В итоге маэстро пришёл к выводу, что нечего перед каждым «раздеваться» и прекратил эксперименты с демонстрациями своего художественного творчества.
На определённом этапе Туманян начал проводить ревизию, чистку и уничтожение своих работ. Я не могу сказать, что подвигло его на такой шаг. Он оставлял, на его взгляд, самые лучшие и важные произведения, оформлял и каталогизировал их. Эта перепись в дальнейшем пополнялась новыми работами и существует по сей день.
Интересно, что такая же участь постигла и библиотеку творца... Он разрезал все книги, систематизировал, сгруппировал материал из них по темам и разложил по папкам. Все произведения того периода были одного размера - 80x80 см.,. Для своих работ он сам разработал рамы и футляры. Складывалось впечатление, будто он готовился к переезду, что действительно и произошло в 1991 году.
В столице Молдавии Ю.Б.Туманян прожил пятнадцать своих лучших лет и был вынужден уехать из Кишинева по известным причинам: «Я по образу жизни, по творчеству, по архитектуре - интернационален и на дух не переношу такие проявления» говорил он.
В возрасте тридцати четырех лет мне казалось, что я навсегда порвал с выбранной профессией архитектора (на тот момент я посвятил ей восемнадцать лет), и готов был переметнуться в сопредельную область, Туманян произнёс сакраментальную фразу: «Если хочешь чего-нибудь добиться в изобразительном искусстве, - ликвидируй дефицит в визуальной информации и дефицит в познаниях по истории изобразительного искусства, восполни имеющиеся пробелы, а главное - знакомься с шедеврами мирового искусства в подлинниках, что подразумевает посещение Лувра, Прадо, Эрмитажа и других национальных галерей мира. Только освоив это, можно найти что-то своё, личностное, подсознательное». В этом заключалось немногословное напутствие Юрия Богдановича.
Туманян читал много лекций по разным направлениям; это современная архитектура, музыка, психология, живопись абстрактная и аналитическая. Но главное - он сумел организовать «Школу аналитического искусства» и сформулировать концепцию её развития. Будучи фанатичным приверженцем этого Филоновского направления, он считал своим долгом популяризировать, совершенствовать и трансформировать этот стиль. Ему это было необходимо, так как он задался целью написать трактат об аналитической живописи, а скорее - о постаналитической. Для этого необходимо было изучить наследие П.Филонова, описать принципы и приёмы, а затем двинуться дальше в теорию и практику письма. Многие годы ушли на эту титаническую работу.
Ко мне Юрий Богданович не относился как к своему ученику, хотя я его считаю своим опосредованным педагогом. Однажды, в 1982 году, он пришёл ко мне в мастерскую в приподнятом настроении, отпустил галстук и сказал: «Мне выделили помещение в Доме молодёжи и я открою там школу аналитики, пойдёшь со мной работать с молодёжью? Я знаю, что ты не владеешь этой колористикой и техникой письма, но ты владеешь мышлением, трансформациями и офортом. Многие твои работы говорят о том, что ты идёшь по этой стезе. А мне необходимо включить и проверить путь в чёрно-белых и тоновых композициях. Новый трактат должен уйти от существующего канона и повести нас дальше.» Предложение было заманчивым, тем более, что я, несколькими годами ранее подошёл к аналитике, не зная ничего ни о ней, ни об апологете этого движения - П.Филонове. Я разработал для себя направление, которое определил как: «Рисование методом проектирования». По сути это и было неосознанное вторжение в аналитическое искусство, и Туманян это понял. Я дал согласие, не понимая ещё, что становлюсь заложником этого стиля на десятилетия.
К счастью, осенью 1986 года в Москве, в новой Третьяковке, впервые открылась
ретроспективная выставка Павла Филонова. Я отправился туда для визуального знакомства с «аналитикой», дабы общаться с Туманяном на равных, как по информированности, так и по эмоциональности. Юрию Богдановичу посчастливилось познакомиться с творчеством этого гениального мастера в молодости. Приобщил его к этому Павел Яковлевич Зальцман, один из учеников школы Филонова , сосланный в Казахстан. Однажды, по рекомендательной записке, он отправил молодого Туманяна в Ленинград, в хранилище Русского музея, где на «барабанах» собраны все холсты гения. По завещанию его сестра Евдокия Николаевна Глебова (урождённая Филонова) передала всё творческое наследие художника в этот музей. Времени было - одна ночь. Так вот и состоялось знакомство Юрия Богдановича с живописью Филонова, после которого архитектор Туманят навсегда связал свою жизнь с этим стилем изобразительного искусства.
Много приятных минут общения с маэстро оставил у меня май 1990 года, когда в Кишинёве проходила выставка «Дизайн США». Моя мастерская была включена в орбиту культурных программ. Её посетили супруга посла Соединённых штатов в СССР госпожа Ребекка Мэтлок, Юджен Кон - ведущий архитектор компании «Kohn Pederson Fox» и многие другие. В это время мы с Туманяном вместе показывали свои работы, я в оригиналах, Юрий Богданович в слайдах. Он хотел проверить реакцию на свои постаналитические произведения, поскольку американский зритель вообще не был знаком и готов к восприятию Филонова. После таких мероприятий мы оставались одни, расслаблялись и придавались обсуждению встреч. У него это было ритуально - подготовиться и провести выступление, а затем подвести итоги.
Осенью того же года у Туманяна созрел план переезда из Кишинева. По своим каналам он начал прорабатывать возможные варианты, предлагать города, куда мы можем переехать вместе. Предложения следовали не только мне. Он предлагал организовать некий «оазис», среду обитания, где все будут заняты своим делом. Вместе проектируем, преподаём, отдыхаем. Предлагаемые города были не велики, поэтому он предполагал стать там неким «культурным» пластом.
Из нескольких вариантов, по определённым причинам, архитектор выбрал Старый Аскол, Белгородской области. Там я его и посетил первый раз в июле 1993 года. Он, по-прежнему, был главным архитектором института и на стенах его кабинета также висело много проектов и эскизов. Но это были проекты другого качества. Они не были такими мощными, грандиозными, образными как кишинёвские или алма-атинские и носили отпечаток провинциального городка и постперестроечной экономики. Из всех проектов выделялась часовенка, которая должна была появиться на новом Староаскольском кладбище. Она была очень пропорциональна с изобилием красиво отработанных деталей.
В живописи появились новые работы, новые темы. Этот творческий этап проходил на фоне работ ученика Филонова - П.Я.Зальцмана, который, в свою очередь, был учителем Туманяна. В основном это были коллажи с произведений художника-учителя, записанные и дописанные в новые композиции. Все они были развешаны в большом зале квартиры мастера, с новаторскими интерьерами, как мне казалось на то время. Мы опять прогуливались, как и при первой встрече в Кишинёве, но уже по Старому Асколу. Юрий Богданович комментировал архитектуру города, рассказывал об особенностях и перспективах его развития, показывал лучшие построенные объекты, наслаждался воспоминаниями.
Мы довольно часто общались по телефону. Я делился новыми впечатлениями от поездок. «Примерял» и проверял их правильность по реакции Туманяна. Он сравнивал мои впечатления со своим видением пребывания в зарубежных странах и городах. Тогда занавес только начал приподниматься. Говорили о возрастающей роли дизайна в архитектуре и о взаимопроникновении одного в другое. Я грозился собрать свои новые работы, привезти и показать их ему, а главное - выслушать всё о них, поскольку и до сих пор для меня, самым большим авторитетом в оценке творчестве, является Юрий Богданович.
Юрий Туманян во всём был архитектор. Почему я делаю акцент на специальность? Потому, что вся его основа была от архитектурного образования, от архитектурного мышления, от истории архитектуры. Всё педантично выверялось, логически выстраивалось и рассудительно нарушалось. Это можно было наблюдать и в проектах, и в постройках, и в картинах. Все композиции отточены до предела. Любимая фраза звучала постояно: «Работа должна быть доведена до высшей степени мастерства, до максимальной сделанности, чтоб не оставалось места, куда бы можно было тыкнуть пальцем».
Глубокое увлечение музыкальной культурой (доскональные знания в области произведений В.Моцарта), психологией (основательное постижение исследований Зигмунда Фрейда) и более чем серьёзное увлечение историей изобразительных искусств, как бы палеткой, накладывается на структуру его разносторонних интересов, характер и личность. Туманян являлся носителем высоких стандартов творчества в архитектуре и искусстве.
Последняя моя встреча с Юрием Богдановичем состоялась в январе 2006 года. Я созвонился с Юлией Борисовной Скворцовой, в то время уже вдовой мэтра и попросил разрешение на приезд. Мы встретились, пообщались на различные темы, охватывающие интервал в пятнадцать лет, и поехали на могилу Туманяна. Ещё издалека, у входа на кладбище, был виден большой, выполненный из чёрного габро, обелиск Юрию Богдановичу. И как символично, что находится он метрах в двадцати пяти от церкви, являющейся последней его авторской работой. Вглядываюсь в неё и не вижу многих деталей и элементов, которые когда-то с гордостью он мне демонстрировал в проекте. Но это уже неважно, главное, что стоят в одном месте два больших памятника большому человеку.
Перед глазами прошли все тридцать лет, с тех пор, как я впервые услышал фамилию Туманян, ставшую неотъемлемой частью моей жизни.
Юрий Богданович Туманян родился 7 февраля 1938 г. в г. Ташкенте (умер 26 августа 1997 г.).
Окончил отделение архитектуры Ташкентского политехнического института в 1961 г.
С 1961 по 1975 годы работал в г. Алма-Ата в проектных институтах «Казгорстройпроект», «Алмаатагипрогор», преподавал курс истории и теории архитектуры в Казахском политехническом институте.
Наиболее значительная творческая работа этого периода - комплекс центральной площади
г. Алма-Ата, разработанный большим количеством авторов под руководством Туманяна, и реализованный в 1971-1978гг.
За архитектуру зданий центральной площади г. Алма-Ата, Ю.Туманян удостоен Государственной премии СССР 1982 года.
В 1975 году Ю.Туманян был приглашён в г.Кишинёв, где возглавил творческий коллектив проектного института «Кишиневгорпроект». Им осуществлено руководство разработкой большого числа объектов для строительства в г. Кишиневе.
Он является автором многих градостроительных проектов:
-проекта детальной планировки центра Кишинева, застройки ул. Ильяшенко (ныне ул. Албишоара), проспекта Фрунзе (ныне ул. Колумна).
Автор крупных общественных зданий в Кишиневе:
- здание Верховного Совета (ныне Президентский дворец), здание Дома Дружбы с зарубежными странами по ул. Садовая (ныне Дворец национальностей, ул. А.Матеевич), комплекс АПО «Виктория» по ул. Киевская (ныне 31 Августа), здание Кишинёвского горисполкома, гостиница «Конкордия» на Рышканском холме.
Автор: Григорий Босенко
Авторские права защищены23.07.2013
